Власти Казахстана готовятся к войне против олигархов. Кому и чем это грозит?

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев объявил о создании общественного фонда «Казахстан халкыны» («Народу Казахстана»), выступая в мажилисе (нижней палате парламента) 11 января.

Это не фонд президента или правительства – это «фонд всех казахстанцев, это народный фонд», подчеркнул президент. Взносы пойдут на поддержку граждан, решение проблем в здравоохранении и образовании. «Будем строить спортивные объекты для детей в городах, районах, поселках, селах. Окажем содействие способным детям, поддержим культуру, поможем Алма-Ате оправиться от страшной трагедии. Из средств этого фонда мы поддержим семьи погибших полицейских и военнослужащих», – привел примеры Токаев.

Фонд будет пополняться из государственных и частных источников, обязательных отчислений монополистов, в частности операторов лотерейной деятельности и центра учета ставок. Планируется привлечь международные благотворительные организации. Правительству поручено определить компании-доноры и согласовать с ними размер ежегодных взносов.

Кто поделится доходами

Благодаря бывшему президенту Нурсултану Назарбаеву в стране появилась «группа очень прибыльных компаний и прослойка людей, богатых даже по международным меркам», заявил Токаев.

Семь человек из Казахстана, совокупное состояние которых, по данным Forbes на 2021 г., превышало $24 млрд, входят в список богатейших людей планеты. На фоне протестов в Казахстане четыре местных миллиардера потеряли в совокупности $3 млрд, сообщало издание. Самый богатый казахстанец – Владимир Ким (состояние – $4,6 млрд, 622-е место в мировом рейтинге), владелец контрольного пакета металлургического гиганта «Казахмыс». Далее в рейтинге идут Вячеслав Ким ($4,4 млрд) и Михаил Ломтадзе ($4 млрд) – совладельцы Kaspi (совмещает в себе банк, торговую платформу, сервисы для бронирования, госуслуг и кредитования). Четвертую строчку занимает Булат Утемуратов ($3,6 млрд) – бывший управляющий делами Назарбаева, контролирует Forte bank, владеет 25% в ТОО «Кар-тел» и 49,9% в ООО Sky Mobile (операторы «Билайна» в Казахстане и Кыргызстане), долей в золотодобывающей компании RG Gold, франшизой Burger King в Казахстане, «31 каналом» и сайтом Informburo.kz, долей в аэропорте Караганды, сетью отелей, девелоперской Global Development и другими активами.

Следующие позиции в рейтинге занимают Динара и Тимур Кулибаевы – дочь и зять Назарбаева, контролируют Народный банк (Халык-банк). Состояние каждого из них Forbes оценил в $3 млрд. Замыкает список миллиардеров из Казахстана в мировом рейтинге основатель и руководитель брокерской компании Freedom Holding Тимур Турлов с состоянием $2,8 млрд.

Токаев отметил, что ожидает также «участия от тех лиц, которые, фактически обладая огромными средствами, находятся в тени». Он заявил о высоком риске вывода капитала отдельных финансово-промышленных групп за рубеж, в том числе путем заключения фиктивных сделок. «Мы уже зафиксировали движение на счетах отдельных лиц», – рассказал президент Казахстана.

Аналоги подобных инициатив существуют в других странах. Например, председатель КНР Си Цзиньпин также призывает крупный частный бизнес вкладываться в фонд развития «общественного процветания». Alibaba, мировой лидер интернет-торговли, обязалась до 2025 г. выделить порядка 100 млрд юаней (около $15,5 млрд) на поддержку концепции «общего процветания». Телекоммуникационный холдинг Tencent обещал удвоить до $15 млрд объем средств на программы социальной ответственности в стране.

Как соберут «донаты»

Реализовать план изъятия сверхдоходов через классические легальные процедуры будет крайне непросто, полагает генеральный директор Центра исследований прикладной экономики (AERC) Жаныбек Айгазин. Всех бенефициаров в целом можно назвать поименно, говорит он, но предусмотреть в Налоговом кодексе специальный раздел для конкретных персоналий – это за рамками и традиционного права, и экономики. Любые, даже справедливые с социальной точки зрения, налоговые изъятия и особо жесткие режимы в целом дестабилизируют деловой климат, отмечает Айгазин. По его словам, проще договориться «кулуарно» – с каждым конкретным бизнесменом, но можно ли будет после этого назвать экономику рыночной – это большой вопрос.

«Условно: придут к 50 миллиардерам из казахстанского списка Forbes, согласуют, кто сколько внесет, и далее это уже будет как-то юридически оформлено – разработают понятный механизм отчисления части прибыли, упакуют все это в модную терминологию ESG (environmental, social, governance), придав благопристойный вид, чтобы, с одной стороны, это и инвесторов не отпугивало, и широким массам нравилось», – рассуждает руководитель программы «Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Московского центра Карнеги Александр Габуев.

Призыв к бизнесу «скинуться» в «добровольно-принудительном» порядке – это не рыночный механизм, но в условиях чрезвычайного положения мера оправданна, считает казахстанский экономист Алмас Чукин: «Бизнес должен проявить социальную ответственность». При этом необходимы системные меры для повышения благосостояния граждан, а не только точечная помощь, подчеркнул он.

Механизм изъятия сверхдоходов все же скорее будет фискальным, полагает директор Центра финансовой политики департамента общественных финансов Финансового университета при правительстве РФ Вадим Понкратов. Прежде всего речь будет идти об обложении экспорта сырья и продуктов его переработки, уверен он.

Это будет внебюджетный социальный фонд с элементами CSR (corporate social responsibility), считает финансист Расул Рысмамбетов: «В ряде регионов Казахстана действуют похожие фонды развития регионов, куда вносят средства сырьевые компании, включая те, которые работают в рамках соглашений о разделе продукции (СРП)».

Фонды, вероятно, не будут дублировать друг друга. Государство просто «вольет»‎их в единый фонд для прозрачности движения средств, полагает эксперт. По его мнению, власть «не захочет пугать инвесторов». Кроме того, в рамках СРП такие обременения предусмотрены контрактами и их уровень зафиксирован, отметил Рысмамбетов: «Новизна предложения Токаева в том, что туда будут вносить деньги и просто богатые люди из теневого сектора. Технически несложно заставить это сделать».

Последствия для зарубежного бизнеса

Экономика Казахстана в значительной степени зависит от иностранных инвесторов, что создает дополнительные сложности при восстановлении социальной справедливости через изъятия капитала. Многие добывающие компании, прежде всего в нефтегазовом секторе, действуют в формате совместных предприятий или СРП с международным бизнесом, напомнил Айгазин. Но разрывать или пересматривать условия партнерства было бы крайне рискованно, отметил он. Во-первых, из-за дефицита компетенций у национального бизнеса, пояснил эксперт. Во-вторых, это политический риск, сейчас не та ситуация, чтобы сознательно идти на ухудшение отношений с властями других государств, прежде всего стран Запада и Китая.

По данным Нацбанка республики (аналог российского ЦБ) на 1 июля 2021 г., сумма прямых накопленных иностранных инвестиций в страну составляла $138 млрд. Крупнейшие инвесторы в экономику Казахстана – Нидерланды и США, на них приходится 33 и 28% от общей суммы вложений. Доля инвестиций из других стран гораздо ниже: Франция занимает 9,7% (3-е место), Россия – 2,4%.

Одно из крупнейших в Казахстане и в мире нефтяных месторождений – Тенгизское – осваивается специальной организацией «Тенгизшевройл». Компания была основана в 1993 г. в формате совместного предприятия. По последним данным из СМИ (официальная отчетность на сайте компании закодирована), собственниками организации выступали американские Chevron (50% владения) и ExxonMobil (25%), «Казмунайгаз» (20%) и LukArco (5%).

Крупнейшие месторождения на шельфе Каспия – Кашаган, Кайран и Актоты, так называемый Северо-Каспийский проект, – разрабатывает международное совместное предприятие North Caspian Operating Company (NCOC, Северокаспийская операционная компания). В нее входят AgipCaspian Sea B.V. (16,807%, оператор проекта), KMG Kashagan B.V. (16,877%), французская Total EP Kazakhstan (16,807%), американская ExxonMobil Kazakhstan Inc. (16,807%), англо-голландская Shell Kazakhstan Development B.V. (16,807%), китайская CNPC (8,333%), японская Inpex (7,563%). Ресурсы добываются по СРП.

Еще одно крупнейшее месторождение в Западно-Казахстанской области – Карачаганакский проект – осваивает консорциум компаний. В него входят Royal Dutch Shell (29,25%), Eni (29,25%), Chevron (18%), «Лукойл» (13,5%). Национальному «Казмунайгазу» принадлежит лишь 10%.

Президент Казахстана не говорил, что зарубежный бизнес должен вкладываться в фонд, напротив, он подчеркнул, что государство примет все необходимые меры для восстановления доверия внутренних и иностранных инвесторов, отметил представитель Казахстанского института развития промышленности. Говоря о сложившейся олигополии, он скорее имел в виду борьбу с коррупцией и с лобби крупного бизнеса в политических слоях, полагает собеседник. Разрывы или пересмотры партнерских отношений с иностранными компаниями – это удар по инвестиционной политике Казахстана, вряд ли власти пойдут на такой шаг, резюмировал он.

Проблема Казахстана в том, что собственных ресурсов, прежде всего технологических, для разработки полезных ископаемых недостаточно, согласен директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. Это значит, что разрыв соглашений приведет, пусть и временно, к снижению доходов от экспорта. Этого в текущих условиях Казахстан себе позволить не может, уверен он. Поэтому изменения налоговой системы наступят, но это будет эволюционный процесс.

В Казахстане фактически отсутствуют национальные нефтесервисные компании – этот рынок поделен между американскими и китайскими группами, добавил Понкратов из Финансового университета. Прямой пересмотр СРП невозможен, а уточнение условий и определенная корректировка правил игры ведутся уже два десятилетия, так что сегодняшняя модель уже больше отвечает интересам Казахстана, чем документы начала 90-х гг. прошлого века.

Национализации нефтегазовых компаний со значительным зарубежным участием в текущем моменте ожидать не стоит, протестные настроения направлены не против зарубежного бизнеса либо бизнеса вообще. Это передел среди казахских элит сфер влияния и контроля за национальной частью сырьевых доходов – речь идет не только об углеводородах, но и о твердых полезных ископаемых, уране, резюмировал Понкратов.

Риск дополнительных издержек для российского бизнеса при создании фонда пока не просматривается, полагает эксперт Института налогового менеджмента и экономики недвижимости НИУ ВШЭ Владимир Саськов. Но вероятно увеличение налоговых и таможенных издержек российского бизнеса в Казахстане из-за возможного ужесточения фискального администрирования, считает он: «В этой связи особую тревогу должна испытывать та часть бизнеса, которая использовала Казахстан для агрессивной налоговой оптимизации».

Реальная помощь или очередная кормушка

Создание фонда – это «старая сказка на новый лад», считает финансовый аналитик Арман Бейсембаев. Ранее в Казахстане создавались подобные структуры. Их деятельность, как и большинства госорганов Казахстана, непрозрачна: информация о расходовании средств выдается порционно и «только о том, что хотят показать», периодически происходят коррупционные скандалы.

Токаев заверил, что фонд не будет функционировать при администрации и правительстве: «Будет создан авторитетный наблюдательный совет, назначен честный и ответственный руководитель. Обеспечим полную прозрачность его деятельности, подотчетность и подконтрольность именно обществу».

При распределении средств из фонда будут «большие соблазны», поэтому необходимо тщательно контролировать его деятельность, подчеркивает Чукин. «Насколько фонд будет прозрачным и подотчетным – большой вопрос, – указал Бейсембаев. – В противном случае он может превратиться в еще одну кормушку для чиновников».

Фонд, в частности, будет помогать детям с редкими болезнями, сообщил Токаев. В России, например, лечение детей с редкими тяжелыми (орфанными) заболеваниями финансируется за счет налогов с доходов сверхбогатых. С 2021 г. россияне с доходами выше 5 млн руб. в год (больше 416 000 руб. в месяц) платят 15% НДФЛ вместо стандартных 13%.

В мае 2020 г. президент Казахстана предлагал ввести прогрессивную шкалу. Сейчас подоходный налог в Казахстане составляет 10%. По мнению Токаева, «во имя социальной справедливости» нужно снизить налог для людей, которые зарабатывают до 300 000 тенге (около 50 000 руб.) в месяц, и повысить для высокооплачиваемых сотрудников, заявлял президент. Но инициативу «замели под ковер» – вопрос отложен на неопределенное время, констатировал Бейсембаев.